Ода  Эйчиро
почему-то представлялся мне человеком, похожим на Миядзаки. Не знаю
почему. Может мне казалось, что заставить снова почувствовать себя
ребенком — на уровне ощущений и восприятия мира — может только старый
усталый циник. Поэтому наткнувшись случайно в сети на фотографию
романтического вида вьюноши, я решила, что это очень древнее фото, не
соответствующее реальному положению вещей. И почти сразу же с
изумлением обнаружила, что нет, ничего подобного: Ода Эйчиро мой
ровесник, а фотографии хотя и есть несколько лет, но устарелости в ней
крайне мало. Мне стало так любопытно, что я провела небольшое
расследование. Автор One Piece оказался очень интересным человеком.Мальчик с мечтой
Ода Эйчиро родился 1 января 1975 года в городе Кумамото (на западе
острова Кюсю). Кругом горы; на действующие вулканы приезжают поглазеть
туристы. Красиво, тихо и провинциально. Японская глубинка, туда даже
промышленный бум в свое время не докатился. Когда Ода начал рисовать,
он и сам не может точно сказать. «Я рисую, сколько себя помню». А в
четыре года у него появилась мечта. Ода Эйчиро решил стать мангакой. «В
тот прекрасный миг, когда я узнал о существовании во взрослом мире
такой профессии, я сразу же просёк, насколько это классно! Можно быть
взрослым и всё равно не работать! В общем, решено».
Лет с семи он стал учиться рисовать по-настоящему. «Что я делал, чтобы
стать тем, кем стал? Переводил горы бумаги на свои каракули». Рисовал
всё, что попадалось на глаза. Особенной любовью пользовались картинки в
энциклопедиях. Преимущественно те, на которых были какие-нибудь звери.
«Не скажу, что так уж страстно люблю животных. Я их просто люблю. Мне
нравится их рисовать. И нравится рисовать что-нибудь дурацкое. Типа
помирающих со смеху новорожденных пандочек или дающих дёру от властей
вомбатов».
Лирическое отступление:
«Рисовал
он как иные пьют. Рисунок начинался в мозгу и впитывался в усталое,
напряженное тело. Ох, как он любил рисовать! Чаще всего — животных, и
не просто животных, а дурацких каких-то, ненормальных. Почему-то ему
нравилось ставить своих зверей в немыслимые ситуации. Вот гиппопотам
только что сорвался со скалы и летит кувырком — это можно понять по
клубящимся линиям — прямо в море, из которого торчат пучеглазые,
удивленные рыбы. Над гиппопотамом — не над головой, она внизу, над
задницей — плавает пузырь, а на нем написано: "Ой, я очки забыл!"
Ему хотелось сделать целый альбом рисунков. Надо выдумать главного
героя и сочинить про него историю. Попробуем взять всяких животных и
придумать им имена. Хороший заголовок — уже полдела.
"Гиппопотам-гипнотизёр"? Ничего, звучит. "Кровавый крокодил"? Еще
лучше. Или так: "Дело дородного дракона". Неплохо».(Кэтрин Патерсон,
«Мост в Терабитию»)
Еще одно лирическое отступление:
«Говорят, жирафы языком уши
могут чистить. По телевизору сказали. Некоторые языком в носу ковыряют,
сам видел, но в ушах — это просто отпад. Это ж надо, в ушах… Отпад».(Из
примечаний автора к манге One Piece)
Явление пиратовЕсли не считать наличия ясной цели и
страсти к рисованию, Ода Эйчиро был самым обыкновенным мальчишкой. И
как все мальчишки бредил приключениями. Индейцы, ковбои, шпионы,
инопланетяне и т.д. — в этом списке мало что меняется, только в
зависимости от страны добавляются национальные особенности.
Страстью Оды стали пираты.
«Я с детства их люблю. Всё началось с Bikke the Little Viking («Вики, маленький викинг», детский аниме-сериал конца 70-х годов совместного германо-японского производства).
Мне кажется, пираты так или иначе нравятся всем. Как глянешь, так сразу
видно — сам черт не брат. И еще это ощущение, что у них, наверное,
грандиозные мечты о будущем. На деле они, разумеется, были изрядными
подонками, но на это обстоятельство почему-то принято закрывать глаза,
и у каждого в голове возникает своё собственное о них представление,
правда ведь?»
Одной приключенческой литературой увлечение не ограничилось: Ода изучал
интересующий его предмет дотошно и со смаком. То, насколько хорошо он
знает историю пиратства вообще и на Карибском море в частности, можно
заметить и по точным ответам на вопросы исторического характера,
которые время от времени задают ему читатели, и по тем именам, которые
он дал своим героям. Ророноа Зоро, скажем, получил свою фамилию в честь
одного из самых жестоких пиратов 17 века Франсуа Л`Оллоне (хотя в
японском варианте фамилии почти не узнать). Не были забыты и славный
сэр Генри Морган (который у Оды стал не-сэром, не-Генри и не-славным),
и полулегендарная женщина-пират Алфилд (но она больше воин, чем пират,
потому что в 9-м веке по отношению к викингам отсутствовала грань между
воинами и пиратами).
Но самое неизгладимое впечатление произвел на Оду пират по имени Эдвард
Тич (а по прозвищу — Черная Борода). Это была весьма примечательная
личность. «Принято считать, что Блэкберд был самым отъявленным злодеем
и негодяем, и он сам всячески способствовал этой славе. Он не упускал
возможности выставить себя беспощадным пиратом, но тем не менее
основным источником его дохода была обычная торговля. Он уважал и ценил
членов собственной команды, но к своим врагам относился совершенно
беспощадно. Однажды при дележе добычи он выстрелил в своего первого
помощника, но очень переживал об этом в дальнейшем. Нередко он отпускал
захваченные суда, если их команда добровольно сдавалась без единого
выстрела. Он любил устраивать различные жестокие соревнования, например
кто дольше сумеет продержаться в запертой каюте с зажженными серными
шашками. И надо сказать, в большинстве испытаний Блэкберд оказывался
победителем. Блэкберд любил оружие и всегда носил с собой пару
заряженных и взведенных пистолетов, кинжалы и саблю. Во время сражения
для устрашения врагов он зажигал накрученные на волосы фитили и в
клубах дыма врывался во вражеские ряды. Ужас во врагов также вселяли
огромный рост пирата (около 190 см) и черная борода, скрывавшая почти
все лицо». Умер Тич в бою, предпочтя смерть от ран позорной казни
(всего он получил 25 ранений, из них 5 пулевых, но продолжал сражаться
даже после смертельного ранения в шею). В общем, потрясать мальчишеское
воображение есть чему. Все злодейства Черной Бороды для Оды явно
перевешивали молодецкая удаль и своеобразные понятия о чести. Через
несколько лет Эдвард Тич послужил прототипом сразу для двух героев One
Piece: Эдварда Ньюгейта (Whitebeard) и Маршалла Ди Тича (Blackbeard).
Акира ТориямаВпрочем, и одними пиратами увлечения не
ограничивались. Только если во всем мире на сознание подрастающего
поколения наибольшее воздействие оказывало кино, то в Японии это роль
кино выполняли аниме и манга. Так что мальчишки там не выцарапывали на
партах «Не ходите дети в класс, ваш учитель — Фантомас», а изрисовывали
тетрадки популярными героями местного производства.
«Мой стиль начал складываться еще в начальной школе. Каждый, наверное,
проходит период подражания чьим-то работам. Для меня такими работами
стали «Kinnikuman» и «Fist of the North Star». (Герой «Кулака Северной
Звезды», Кэнсиро, был чем-то вроде японского варианта Конана-варвара,
только покровожаднее. Кстати, именно над этим сериалом постебались в
GTO, когда Онизука, сверкая глазами, пугал молодежь: «Я не Дораэмон! Я
Кэнсиро, Кулак Северной звезды!».) Но очевидно самое сильное
воздействие на меня произвел Dragon Ball. Сказать по правде, я так
много позаимствовал из творчества Ториямы-сана, что до сих пор,
наверное, не избавился от его влияния».
Справка:
Акира Торияма — японский комиксист-первооткрыватель, талантливый
дизайнер и один из самых любимых в Японии детских художников.
Известность ему принес комедийный манга-цикл Dr. Slump о чудаковатом
изобретателе и его простодушной механической помощнице. Эта первая
работа предопределила стиль мастера: карикатурные персонажи, простой,
часто туалетный юмор, легкомысленный сюжет, говорящие звери и
вымышленная, игрушечная техника красной нитью пройдут через все будущие
творения художника. Dr. Slump выходил в журнале Shonen Jump на
протяжении четырех лет и позже был издан в 18 томах, а потом превращен
и в аниме на две с половиной сотни серий. Самое известное и популярное творение Акиры Ториямы — Dragon Ball.
Автор списал с китайских легенд историю Сон Гоку, хвостатого парнишки,
который путешествовал, находил новых друзей и побеждал злодеев, чтобы
собрать семь драконьих шариков — ведь тот, кто объединит их вместе,
сможет вызвать дракона и исполнить любое свое желание. Dragon Ball (42
тома) печатался непрерывно на протяжении одиннадцати лет, постоянно
изменяясь. Первые десять томов были веселыми и несерьезными, в духе Dr.
Slump. Второй десяток знаменует собой первые перемены: манга становится
гораздо серьезнее, герои начинают погибать, а злодеи уже представляют
не комическую, а реальную угрозу. Сон Гоку тренируется, взрослеет,
женится, у него растет сын. Постепенно меняется даже главный герой:
повествование переключается с уже взрослого Сон Гоку на его первенца,
Сон Гохана. К третьему десятку томов DragonBall "сломался". По-другому
описать это невозможно. Из приключенческой истории он превращается в
боевик: десять томов посвящены нескончаемым битвам, в которых
разноцветные летающие мужики стреляют друг в друга энергией (именно в
таком виде Dragon Ball дошел до наших дней и представлен во всех
современных видеоиграх). Фактически, Dragon Ball сформировал канон сёнена, «манги для
мальчиков», и стал тем эталоном, который сегодня стараются повторить
создатели почти всех сериалов. Своим учителем Акиру Торияму в один
голос называют ведущие мангаки Японии — Ода Эйчиро, Масаси Кисимото
(Naruto) и Кубо Тите (Bleach). Цитируется с небольшими изменениями отсюда
На десятилетнего Оду Эйчиро Dragon Ball произвел неизгладимое
впечатление. Это была любовь с первого взгляда. Причем даже непонятно,
что его восхитило больше: сюжет или стиль рисования. «Первый раз видел,
чтобы кто-то так рисовал руки и подмышки. Особенно подмышки. У меня они
тогда как раз никак не получались». Много лет спустя он рассказывал об
этом Акире Торияме лично. Он познакомился с ним, когда начал работать в
Shonen Jump. Первый Color Walk к Ванпису включал себя так называемый
monochrome talk — интервью одновременно с обоими мангаками. Ода был
восторжен, Торияма смущен и польщен. Оба с энтузиазмом обнаруживали
точки пересечения.
Вопрос: Ода-сенсей, не расскажете ли вы нам о том, как вы относитесь к Торияме-сенсею?
Ода: Ну разумеется, он бог! Он из совершенно другого измерения. Короче говоря, в рисовании ему нет равных!
Торияма: Мне даже как-то неудобно в таком положении…
~~~
Торияма: Мне кажется, что труднее всего рисовать машины или
танки, которые существуют на самом деле. Потому что в них уже ничего не
подкрутишь по своему усмотрению. Когда мне становится лень обдумывать
дизайны, я прекращаю заимствовать вещи из реального мира, что только
доказывает, какая это головная боль.
Ода: Вот поэтому я и думаю, что тем, кто рисует сериалы про реальную жизнь, приходится очень несладко.
Торияма: А тебе что труднее всего дается, Ода-кун?
Ода: Как только я заканчиваю рисовать, мне всё перестает
нравиться. Это же такое удовольствие — рисовать! Я буду тянуть до
последнего, и даже когда из редакции приходят забрать готовое, мне всё
равно не хочется выпускать рисунок из рук.
Торияма: Вот это да! В этом мы с тобой никак не сходимся. Я в таких случаях вздыхаю с облегчением.
В скобках замечу, что традиция
таких monochrome talk продолжилась и дальше: во втором Color Walk —
двойное интервью «Ода Эйчиро – Фудзико Фудзио» (создатель «Дораэмона»),
в третьем — «Ода Эйчиро – Амано Ёситака». К сожалению, узнать, о чем
там говорено (особенно интересно было бы почитать интервью с Ёситакой),
не представляется возможным: на английский эти интервью (в отличие от
первого) не переведены. Зато можно полюбоваться дружескими шаржами Оды.
Вот, например, на первом рисунке (слева) он сидит с Акирой Ториямой, а
на втором — с Амано Ёситакой.   Чтобы было понятнее:   Это фотография и автопортрет Акиры Ториямы.
  А это фотография Амано Ёситаки и один из его рисунков (такая шляпа стала практически его визитной карточкой).
Лирическое отступление:
«У Ториямы-сенсея начался выпуск нового сериала! Как же я счастлив!!
Такой восторг!!! Уже предвкушаю, как буду читать каждый выпуск!»
«Был на новогоднем вечере, устроенном Weekly Jump, где смог увидеться с
Ториямой-сенсеем! И даже сыграл с ним в камень-ножницы-бумага!! И
проиграл!!! Воистину, он велик».(Из примечаний автора к манге One
Piece)
Еще немного лирики:
Луффи (перманентно): «Ваще! Отпад! Ну, дядя, ты и крут!»
Сейчас
Акира Торияма и сам большой поклонник Ванписа, к которому его приобщили
сын и дочь. Настолько большой, что предложил Оде совместный проект —
кроссовер Ванписа и Драгонбола. Который и появился в декабре 2006 года
под названием Cross Epoch (обложка).
Romance Dawn
Итак, полностью определившись с жизненными приоритетами еще в
четырехлетнем возрасте, Ода Эйчиро взялся за претворение в жизнь своих
мечтаний, не откладывая дела в долгий ящик. В 1992 году, когда ему
исполнилось 17 лет, он представил издательству свою первую мангу —
короткую зарисовку под названием “Wanted!”. Собственно, он участвовал с
ней в конкурсе Tezuka Awards, который раз в полгода устраивают два
крупнейших выпускающих мангу журнала в Японии (Weekly Jump и Monthly
Jump), чтобы выявить наиболее талантливых и перспективных авторов.
Работа Оды получила несколько наград, в том числе серебряную медаль.
Его первой профессиональной работой стала манга «Kami Kara Mirai no
Present», опубликованная в октябре 1993 года в журнале Jump Original
(приложение к Monthly Jump, выходящее дважды в месяц). Следующим шагом
стало получение в том же году золотой медали в Hop-Step Awards
(ежемесячный конкурс, устраиваемый редакцией Weekly Jump) за мангу
«Ikki Yakou».
В 19 лет (т.е. в 1994 году) Ода решил бросить архитектурный колледж, в
котором проучился уже год (сам он потом говорил, что опасался провалить
сессию), и перебраться в Токио. В том же году была опубликована еще
одна небольшая его работа — манга «Monsters». Однако в целом следующие
два года были годами ученичества: Ода временно отложил в сторону свои
собственные замыслы и начал работать в Shonen Jump ассистентом. Сначала
он был помощником Синобу Кайтани, потом Масаи Токухиро («Jungle no Ouja
Tar-chan»), от которого, по его словам, узнал о значимости контрастных
линий в рисунке (до этого он рисовал только тонкие линии). Наверное,
самым значимым было сотрудничество с Нобухиро Вацуки, позволившее
отточить технику рисования и освоить спецэффекты. В помощники ему Ода
«сам напросился»: нужна была работа, и тут разговор зашел о «Кеншине».
Манга ему понравилась, так что он не долго думая пошел и поговорил с
автором.
Вацуки как раз в это время работал над киотской аркой. Работал, надо
сказать, как одержимый, с утра до ночи и семь дней в неделю. Ода потом
рассказывал, что хотя и торчал у него в комнате почти безвылазно, но
так никогда и не видел, чтобы тот спал. Вацуки всё что-то отшлифовывал
и доводил до совершенства до самой последней минуты, и на Оду это
произвело неизгладимое впечатление (сам он потом тоже неоднократно
говорил и в интервью, и читателям, что будет стараться изо всех сил).
Вообще, Нобухиро Вацуки был не только и не столько учителем, сколько
товарищем/другом. «Когда я первый раз с ним встретился, то подумал:
"Какой матерый человечище!" И взгляд такой… пробирает. Сильно меня
впечатлил. Но как только с ним поговоришь, сразу поймешь, какой он
замечательный человек. Нет, правда, просто замечательный. Вацуки-сенсей
чем-то похож на самурая эпохи бакумацу, но незлобливого такого. А в
комнате у него — целая гора американских комиксов. Право слово, так
невольно мысль закрадывается, что он какой-то американофил, а Япония
ему как-то побоку…» (Надо заметить, что Ода и сам любитель почитать
американские комиксы, а в детстве еще и диснеевские мультики обожал
смотреть.) Какое-то время Вацуки, Ода Эйчиро и Хироюки Такей (потом —
автор манги «Шаман Кинг») снимали одну квартиру на троих. Вацуки был
самым старшим (он родился в 1970-м году), Ода — самым младшим. На
первом месте была работа, а в остальное время велись горячие
обсуждения.
В 1996 году на страницах Weekly Jump была опубликована короткая история
Оды про пиратов под названием Romance Dawn. Через пару месяцев он ее
переработал и опубликовал вторую версию. И так как эта история принята
была очень хорошо, журнал принял решение о продолжении, а Ода Эйчиро
был принят в штат. Вторая версия Romance Dawn стала первой главой манги
One Piece.
Случилось это довольно внезапно, и Ода долго терзался мыслями о том,
что Вацуки-сенсей остался без помощников (так как почти одновременно с
ним ушел и Хироюки Такей), а сам Вацуки долго не мог простить им этого
«предательства». Впрочем, дружеских отношений это не испортило, хотя
One Piece очень скоро еще и стал составлять серьезную конкуренцию
«Кеншину».
Homo Ludens
С первой опубликованной главой One Piece появилось примечание автора:
«Ух ты! Это и в самом деле Jump! Потрясающее ощущение. Вот в такие дни
хочется потолковать о своей работе». На самом деле потолковать ему
хотелось не только о работе, но обо всём на свете, и комментарии после
каждой главы стали традицией, превратившись в своеобразный лирический
дневник, рассказывающий об авторе куда больше, чем сухие строчки разных
анкет. Хотя Ода и анкеты заполняет так, что они перестают быть
«сухими»: Что вы не любите? — Тараканов. И пауков тоже, но эти пусть
живут (и жуют тараканов).
А в четвертом томе манги появилось нововведение, которое тоже очень
скоро стало традицией, причем традицией, пользующейся большой любовью
читателей — SBS. Это аббревиатура от японского «Shitsumon o Boshuu
Suru», т.е. «мне задают вопросы». В каждом танкобоне непременно
пара-тройка страниц посвящена ответам на вопросы, которые (по словам
Оды) выбираются случайным образом, наугад из стопки. Не знаю, наугад
ли, но разброс вопросов очень широк: от прояснения каких-то деталей
манги до шуток и выяснения личных пристрастий. Чем более дурацкий
заданный вопрос, тем более дурацким будет ответ, но одно остается
неизменным уже несколько лет: Ода с увлечением и явным наслаждением
играет в эту игру. Он дорисовывает выведенный в манге мир — причем
делает примерно так же, как Роулинг, придавая реалистичность
повествованию внесением в него «информационного шума», т.е. вроде бы
совершенно ненужных подробностей («А что это за надпись на майке? – А
это название торговой марки» — и далее следуют подробности о торговой
марке и советы остерегаться подделок). Ощущение присутствия в
повествовании, реальности происходящего создается своеобразным
посредничеством автора: он выступает мостиком между читателями и своими
героями, общаясь с ними одновременно. Он зовет героев помочь ему
ответить на вопросы, они же ведут себя полностью в соответствии со
своим характером. И всё это «в прямом эфире».
Причем если у Роулинг это сознательный художественный прием, то Ода это
делает потому, что ему это нравится. Он играет. Он демиург, который
постоянно забывает о своем высоком статусе и спускается вниз повалять
дурака вместе с остальными. Он не смотрит свысока — он всегда на
равных. Причем на равных и с читателями, и со своими героями.
Кстати сказать, последний год Ода Эйчиро неизменно попадает в список
самых популярных героев Ванписа (опрос регулярно проводится журналом
Shonen Jump на протяжении уже нескольких лет). Это несмотря на то, что
он столь же неизменно повторяет, что не является героем своей манги.
Академическое отступление:
Игра — одно из ключевых понятий современной культурологии, обозначающее
как особый адогматичный тип миропонимания, так и совокупность
определенных форм человеческой деятельности. В процессе игры возникают
"иные миры", лишающие ореола сакральности наличное положение дел,
парадоксально сочетающие воспроизведение актуальных стереотипов
культуры (и их усвоение в процессе игры) с их ироническим, "игровым"
переосмыслением. Игра имеет немалую ценность в качестве элемента
творческого поиска, высвобождающего сознание из-под гнета стереотипов,
она способствует построению вероятностных моделей исследуемых явлений,
конструированию новых художественных или философских систем или просто
спонтанному самовыражению индивида.
Хейзинга ("Homo Ludens"): «Игра есть добровольное действие либо
занятие, совершаемое внутри установленных границ места и времени по
добровольно принятым, но абсолютно обязательным правилам, с целью,
заключенной в нем самом, сопровождаемое чувством напряжения и радости,
а также сознание "иного бытия", нежели "обыденная жизнь"».
Как игру, как огромное удовольствие он воспринимает не только чтение
писем поклонников и ответы на них (а этих писем очень много, от пары
сотен до тысячи в неделю, и он все добросовестно старается прочитать),
но и свою основную работу — т.е. рисование манги. Надо сказать, что
Акира Торияма в свое время забросил работу мангаки, потому что устал
выдерживать бешеный темп — по главе в неделю. Но Ода не раз говорил о
том, что если бы он рисование воспринимал как работу, то работать бы
просто не смог. Рисование — это не работа, это наслаждение. Он любит
рисовать, он любит своих героев, он любит приключения. И он любит
играть. Мне иногда кажется, что он в детстве тайком съел волшебную
пилюльку Пеппи и произнес заветные слова: «Я пилюльку проглочу, старым
стать я не хочу».
«Когда я был еще совсем маленьким, я решил, что стану рисовать мангу.
Так что с тех пор, как научился читать, я продумывал, что надо будет
нарисовать, когда я стану мангакой. У меня в голове еще целый склад
этих идей и ворох вычитанных из книг сведений. Так что во мне словно
живет еще кто-то, кто понимает, что следует нарисовать, чтобы сделать
людей счастливыми. К сожалению, я чувствую, что мои собственные
ощущения несколько расходятся с тем, что нравится теперешним
мальчишкам, но тем не менее когда я рисую, я думаю: «А что я был бы
счастлив видеть, если бы еще был маленьким?»
Его манга — это воплощение безудержного полета детского воображения.
Там даже физические законы трансформируются в соответствии с
представлениями ребенка об этих самых законах. На вопросы или
восклицания «Но этого же не может быть, потому что…» Ода неизменно
отвечает: «Ну это же манга!». То есть это игра, выдумка. И не надо быть
таким серьезным.
Что, впрочем, ничуть не мешает автору вести разговор на серьезные темы.
Фотографическое отступление:
Товарищ в черной футболке (любимая одежда) — Ода Эйчиро (он же демиург).
Товарищ в желтой футболке — Накай Кадзуя (он же Зоро).
Товарищ в фирменном фартуке от DOSKOI PANDA —Хирата Хироаки (он же Сандзи).
Источник потыривания фотографий едва заметными и не мешающими
восприятию буквами указан на самих фотографиях, так что не буду
повторяться.
Из разных интервью
Есть ли что-нибудь такое, что вы всё время держите в уме, когда рисуете One Piece? Неплохо было бы и девиз заодно.
В уме у меня то, что я хочу говорить обо всем открытым текстом.
Сквозное повествование — о том, как Луффи станет Королем Пиратов, и я
хочу быть уверен, что его мысли и устремления не оставляют никаких
сомнений. Обычно говорить обо всём так в лоб остерегаются, предпочитая
ходить вокруг да около и развешивать привлекательные финтифлюшки. Но,
думаю, с мальчишками это даёт результаты, обратные ожидаемым. Гораздо
лучше просто назвать всё своими именами. Я это понял, когда незадолго
до того, как начал рисовать свой сериал, читал работы Лэйдзи Мацумото…
понял, что вот так же могу сказать начистоту о том, о чем обычно
сказать смущаются. И это по-своему круто, и читать это здорово. И
именно это я и хотел сделать.
Так что, пожалуй, и девиз мой — ничего не смущаться.
А еще какие-нибудь есть?
Должен быть азарт. Тот же подъем, с которым когда-то читали Dragon
Ball. Мне кажется, нужно дать мальчишкам испытать это чувство еще
разок.
Так на стопе листов рядом с вашим рабочим столом значится: «захватывающая продукция»…
Ага.
Захватывающе. То самое чувство, какое бывает, когда покупаешь Jump в
магазинчике и стоишь читаешь его посреди дороги, потому что не в силах
оторваться и подождать до дома.
Но мне кажется, что не в одном азарте вся прелесть.
По-моему, взрослые с удовольствием читают ваши работы потому, что в них
есть еще что-то такое, с трудом уловимое.
Так и есть. Мне кажется, вы говорите о чувстве умиротворения. По правде
говоря, рисовать, как друзья отдыхают или валяют дурака, мне нравится
даже больше, чем то, как они сражаются. Но если я буду только это и
рисовать, то вовсе не все будут в восторге. Нет, вы не думайте,
живописать битвы я тоже люблю, но всё же зарисовки о том, что между
ними — «ни о чём», без особой сюжетной нагрузки — я люблю больше.
Знаете, это ощущение, как в Муми-доле. Атмосфера безмятежности.
Так значит, ключевые слова у вас «азарт» и «умиротворение»?
Можно
и так сказать. Я думаю, ничего страшного, если мальчишки на второе не
обращают особого внимания. Когда-нибудь они это прочувствуют. Рано или
поздно так и будет.
У вас не вызывает раздражения то, что кто-то оказал на вас большое влияние?
Нисколько.
Разумеется, не стоит заниматься бездумным подражательством, но избежать
чьего-либо влияния невозможно. Мне кажется, тут всё дело в том, как вы
к этому сами относитесь и как впитываете это в себя, вырабатывая свой
собственный стиль.
У вас очень узнаваемый стиль.
Я когда-то поставил
себе целью его создать. Он не возник сам по себе. Мне хотелось рисовать
так, как другие не рисуют. У меня, например, долго не получалось
сделать маленькие зрачки. Поначалу было трудно, и глаза всё время
разъезжались, правый смотрел совсем не туда, куда левый. Если бы я
сейчас заглянул в «Wanted!», я бы сказал, что это весьма халтурно
сделано. Правда, это была первая манга, которую я рисовал в новом
стиле. Но чем больше я в этом стиле рисовал, тем больше и больше он мне
нравился. Поэтому я и продолжаю ему следовать, что бы там кто ни
говорил. Это тот стиль, в котором лишь сместив зрачок на десятую долю
миллиметра, можно добиться совсем другого выражения лица. Если вам
нужно, чтобы персонаж смотрел прямо, вам придется и глаза рисовать так,
чтобы он имел возможность смотреть прямо. Когда глаза большие, этого
можно легко избежать… Это увлекательно, потому что если зрачки
маленькие, вы не сможете никого одурачить.
Вам нравятся сердцещипательные сцены?
Я понял, что
сердцещипательные истории могут хватать за душу, когда посмотрел
«Навсикаю из Долины Ветров». Я подумал: «Я тоже хочу заставать их
плакать!» Поэтому сделать так, чтобы сердце щемило, никого не убивая —
одна из моих задач. Кажется мне, что это слишком просто — от кого-то
избавиться. Однако если всё идет к тому и нет другого выхода, я ничего
не смогу поделать. Пока же, как я считаю, есть способы зацепить людей
за живое, никого не убивая.
Когда вы создавали One Piece, что пришло первым — образ главного героя, или «образ мира», или они возникли одновременно?
Первым
был мир. Мне хотелось рисовать про эпоху, где царит разгул пиратов,
творящих что душе угодно. Хотя не хотел бы я, чтобы что-нибудь подобное
было в реальной жизни.
А как вам пришла в голову идея со способным вытягиваться
главным героем — это вместо того, чтобы наградить его какими-нибудь
необычным оружием или атаками?
Мне хотелось, что стиль его борьбы был каким-то дурацким, чтобы
независимо от того, насколько напряженным стало положение, вы могли
расслабиться и улыбнуться.
Сколько же человек в конце концов будет в команде?
Не
знаю! (смеется) В идеале хотелось бы человек десять. Но и с гораздо
меньшим количеством, которое есть на текущий момент, очень трудно
управляться, потому что каждый тянет одеяло на себя и у каждого своё на
уме.
Кто из героев самый беззаботный?
Разумеется, Луффи.
Если я позволю ему впасть в ярость, он в мгновение ока избавится от
врагов, которых я так кропотливо ему подготавливал! Но он же и сводит
концы с концами. Так что он или стоит у меня на пути, или сильно меня
выручает.
А почему Луффи не убивает своих врагов?
Ааа,
хороший вопрос. Это такая эпоха, когда люди целиком, без остатка отдают
себя тому, во что они верят, и сражаются за это. В их убеждениях — их
жизнь. Луффи вступает в битву и разрушает то, во что они верят. Когда
кто-то проигрывает, и при этом разрушено то, к чему он стремился,
человек чувствует такую боль, которая по ощущениям равносильна смерти.
Я думаю, что для этих пиратов убийство или не-убийство само по себе
вторично по отношению к поражению.
Манга "One Piece"
Обложки первого и последнего на текущий момент (45-го) томов манги.
|
